Есть люди, а есть личности. В чем отличие? Личность — это всегда продукт self-made, а иной раз и hand-made. Личность — это лидер, умеющий вдохновить на самые головокружительные авантюры любого человека. Когда-то такой авантюрой стало создание клуба с претенциозным названием Rай на территории шоколадной фабрики «Красный Октябрь». Человек, сумевший своими руками сделать легенду ночной Москвы, — промоутер Андреас. К моменту его «райского» увлечения он уже запустил такие проекты как Jet Set, Penthouse, First и «Шамбала». Rай — это место отдохновения людей, успевших что-то сделать в дневной жизни. Это место роскоши, гламура и достатка. Что потребовалось для того, чтобы клуб оправдал название? Какие личные качества пришлось активизировать и какие инвестиции стали самыми оправданными? Известный промоутер Андреас делится своим опытом и историй создания успешного клубного проекта.

C - Андреас, начнем с тебя. Что нужно человеку, чтобы стать промоутером?
- Организаторские качества. Я развил в себе такие организаторские качества, которыми в принципе обладал с детства. Это умение организовать людей, подбить на какую-то шальную инициативу, даже в детстве… организовать какую-нибудь игру — футбол, например, — собрать весь двор на какие-то ролевые игры. И вот заканчиваю организацией футбольных матчей и так далее, внутри дворов, внутри школы, мог подбивать класс прогуливать уроки, заниматься опять же тем же самым футболом. То есть во мне всегда был такой дух некоего организаторства и, наверное, лидерства и умения привлечь и потянуть за собой людей.

C - Ассоциативная связь «футбол — ночной клуб» не строится. Это, наверное, длинный путь?
- Да. Я приехал в Москву учиться, а ходить в театры не мог себе позволить. И мне казалось это кощунственно: жить в Москве и не наслаждаться ее культурными благами. И я предложил руководству своей военной академии себя в роли организатора культпоходов. У нас была практика культпохода, но она была, как правило, принудительного характера. Мы ходили в те театры, которые не заполнялись, мы заполняли места, чтобы театр не пустовал, смотрели всякую чушь. Благодаря моим качествам вся академия стала ходить на самые главные премьеры, выстроились отношения с такими театрами как «Сатирикон», «Современник», «Ленком». Это же сейчас три самых передовых театра в Москве. Конечно же, есть и Таганка и многие, многие другие театры. Но почему-то в тот момент мне казалось, что это вот самое горячее, что есть в московской театральной жизни. Так же было и с премьерами, кинопремьерами, когда я устроился работать в «Карофильм» курьером. Я работал курьером в рекламном отделе, но потихоньку стал себя проявлять в роли внештатного сотрудника рекламного отдела. Это был 1998 год, кризис. Очень много рекламодателей в тот момент сократили свой бюджет, и я занимался тем, что привлекал каких-то новых партнеров на спонсорство премьер, фильмов. Реклама во время или перед фильмами, телевизионная реклама и так далее.

C - Уже путь яснее. Когда в вашей жизни появились клубы?
- К последним курсам. Я оказался в какой-то момент в ночном клубе, в одном, втором, мне это очень понравилось, заинтересовало. Тогда мы тоже ходили в разные ночные клубы, это не было секретом, уходили в самоволку. Потом так получилось, что я оказался в клубе «Слава», в котором работали в охране многие мои однокурсники. Поэтому я мог беспрепятственно проходить в этот клуб, я влюбился в это место и очень хотел там работать, очень хотел проявить себя в нем. Стал таким неким клубным персонажем, сейчас уже в разных активностях внутри клуба. Там же я и предложил себя в роли арт-менеджера. Сначала меня не взяли, посчитали меня абсолютно некомпетентным в этом вопросе. Но благодаря тому, что я там тусовался практически каждую ночь, вникал во все мелочи, наблюдал за всем, я стал, можно сказать, символом клуба. И в какой-то момент очередной, десятый-двадцатый, когда уволили очередного ординатора, я предложил свою кандидатуру снова. Мне дали шанс. Для меня это было действительно новым, и я узнал много нового, потому что я оказался за сценой, внутри процесса создания вечеринки. Я очень быстро все улавливал, поэтому достаточно скоро освоился. Я сделал несколько ярких вечеринок. А в тоже время уже закончил Академию, уже был офицером и работал в спецслужбе. И когда я начал зарабатывать в клубе больше денег, чем я зарабатывал на службе, я понял что для меня служба — это подработка. Вот так вот, собственно, начинались мои первые шаги в клубной истории.

C - А что после «Славы»?
- Мне предложили новую работу — развлекательный комплекс, которому понадобился консультант. Меня пригласили именно строить этот комплекс, но в итоге все оказалось гораздо менее радужно, чем это рисовалось на словах. Я работал в горско-еврейской структуре, как я ее называю, которая планировала открыть развлекательный комплекс на Домодедовской. Мне дали должность вице-президента нескольких ООО, и вместо того, чтобы заниматься творческой работой, я занимался какими-то бумажками, получением лицензии и выбиванием льгот. Ходил по кабинетам чиновников, по кабинетам управ, мерии. Абсолютно другое направление, но на самом деле это тоже мне помогло, потому что я узнал, я получил опыт именно в бюрократической истории, а она очень актуальная в нашей стране, особенно в крупном бизнесе. Нехотя, но я получал очень много интересных навыков.
C - А в это время, насколько я знаю, вы работали в органах внутренних дел? Вы же военный по профессии.
- Я работал, но подходил уже к тому, что пора с этим завязывать. Отношения между мной и руководством моей службы были накалены, они прекрасно знали, что моя голова и мои мысли были направлены уже в клубном направлении. Мы разошлись, хотя мне предложили возглавить ночной клуб для сотрудников ведомства, в котором я работал. Мне показалось, что это уже абсолютно неинтересно, поскольку я открывал для себя что-то и как губка впитывал все новые и новые впечатления. И работа в органах мне была уже совсем не интересна, я потерял настрой. Определенные разочарования также были связаны с низкой зарплатой и с низким уровнем новых открытий для себя.
C - Не очень оптимистичный период, но все-таки: что хорошего дало вам это время?
- После того как я поработал вице-президентом, я открыл для себя очень много новых клубов: «Соберин», XIII, «Шале». Я познакомился со многими людьми, попал в клубную тусовку. Произошло знакомство с Алексеем Горобием, Синишей Лазаревичем, Мишей Козловым. И как раз тогда Горобий мне предложил поработать у него в «Шамбале».

C - Чем вам предложили заниматься в «Шамбале?»
- Мне предложили делать вечеринки. И это было очень ответственно! То есть целиком вечеринки, а не просто заниматься арт-направлением. И я подумал, что если я не справлюсь, то на этом можно будет ставить крест на своих перспективах в ночном бизнесе. Именно поэтому я очень долго раздумывал. Мне совершенно не хотелось облажаться и выглядеть как-то глупо.

C - А что особенного от вас хотели, с чем вы боялись не справиться?
- В тот момент клуб «Шамбала» для меня был неким эталоном клубного бизнеса Москвы. К тому же цельных вечеринок я не организовывал на тот момент никогда. Я решил сделать пробную, и у меня получилось. Это оказалось очень интересно, но в то же время гораздо ответственней чем все то, чем я занимался до этого. Как устроитель вечеринок я отвечал за все, а не за какой-то отдельный сегмент. Я позвал тех людей, с которыми тусовался раньше в клубах, на свою собственную вечеринку в «Шамбале» — и они пришли! Это стало началом моего настоящего клубного пути. Работая в «Шамбале», я познакомился с совершенно новым кругом людей. Это был 2003 год. Именно в «Шамбале» я близко познакомился с таким гуру как Леша Горобий. Жаль, что мы потом с ним поругались.

C - Что послужило причиной конфликта с Горобием? Творческие разногласия?
- Нет, хуже. У нас вышло недопонимание, которое потом переросло во вражду. Мне «Винил» сделал предложение за его спиной. И он об этом предложении узнал, а я еще не успел сказать: «да»… В общем, произошло какое-то такое недоразумение, и мы оказались по разные стороны баррикад. В дальнейшем уже я строил свою карьеру отдельно. Поскольку я оказался в гламурном клубе, я продолжал строить свою работу именно с этой частью аудитории. В дальнейшем так вышло, что мы с Лешей пересекались как конкуренты и ярые противники. Сейчас, правда, нам не в чем конкурировать, но конфликт уже слишком застарел. Какие-то мои лишние слова, поступки зацепили его, может быть, моя работа его зацепила, но мы по сей день так и не общаемся, к сожалению. Я очень переживаю по этому поводу, я хотел бы конечно чтобы наши отношения возобновились, и мы общались, но пока не получается.
C - А что же было после «Шамбалы»?
- После «Шамбалы» было уже испытание себя в роли руководителя клуба «Винил». Я к этому не был готов на самом деле, мне казалось, что это все так просто, что я много чего знаю, но я много чего не знал. И, естественно, уперся во многие разные трудности, проблемы.

C - Как вы оцениваете для себя роль «Винила» в своем становлении как клубного промоутера?
- Не скажу, что работа в «Виниле» была успешной, это, наверное, была самая большая ошибка в моей клубной жизни. Это наименее удачный проект, мне нечего вспомнить о нем. В «Виниле» я проработал несколько месяцев. Но опять-таки я для себя освоил очень много новых нюансов. Там я освоил для себя, например создание и декорирование приглашений, чуть ли не сам занимался этим делом. Какие-то именно управленческие нюансы узнал, работу со спонсорами, опять-таки, с клубными спонсорами, бюджетирование клуба. То есть каждый раз мне жизнь давала новые испытания, я получал новые знания.

C - Эта неудача натолкнула вас на идею открытия собственного клуба?
- Наверное, да. Я даже придумал для него первое название для своего клуба — «Маркиз де Сад». Мне казалось оно очень таинственным, загадочным названием. Я даже сделал такой не большой бизнес-план, бизнес-проект этого заведения. Принес к одному из своих знакомых, я тогда познакомился с клубным банкиром, на реализацию. У меня было помещение под клуб, особняк на Басманной, но в итоге он решил вложиться не в клуб «Де Сад», а в клуб Roxy с другими людьми. Потом очень жалел, между прочим, что он пошел не со мной.

C - Расскажите о вашей истории с Jet Set. Он же примерно в это время появился?
- Да, это был 2005 год. В тот год там поменялся владелец. Он купил клуб, но оказалось, что купил только красивую обертку, потому что вся команда разбежалась. Он попытался самостоятельно сколотить коллекти и поднять клуб, но ему не удалось. И когда дело дошло до того, что в клубе вообще перестали появляться люди, мне и сделали предложение. Моя задача была реанимировать клуб, вернуть в него людей. И, собственно, я занимался именно этим: я его оживил, дал ему вторую жизнь. Не скажу, что туда пришла более гламурная публика, но проект перестал быть убыточным. Правда, на тот момент я в клубе торчал сутками.

C - Вы же не просто так там работали: наверняка свое материальное благосостояние поправили.
- Какой там поправил! У меня даже машины своей не было. Мне платили очень маленькую зарплату, практически символическую. То есть результат был, но ни премий к зарплате, ни каких-то иных поощрений я не дождался. Хотя не раз предлагал: давайте подумаем над системой мотивации. Но все мои разговоры спускались на тормозах.

C - Это стало причиной вашего ухода из проекта Jet Set?
- Не в последнюю очередь. Это был примерно 2006 год, и я стал проводить корпоративы один за другим. Я приводил клиентов, которые целиком арендовали клуб. Естественно, я зарабатывал на организации мероприятий. Но когда владелец клуба, извините за выражение, стал залазить в мой карман и спрашивать, почему я зарабатываю деньги на корпоративах. При этом ведь именно я этих людей и приводил в клуб! Вот это и стало последней каплей. Я решил, что дальше нам не по пути. И я ушел из Jet Set, который, кстати, потом загнулся очень быстро. На заметку: «Винил» после моего ухода не проработал ни дня.

C - То есть вы считаете, что в Jet Set вашу работу недооценили?
- Да, я именно так и считаю. Хотя все гости прекрасно знали, что люди приходили ко мне. Причем я был таким персонажем, который сумел выстроить собственный бренд. Я над ним еще в «Шамбале» начал работать, тогда же и стал Андреасом, хотя до этого был Андреем.

C - Что за идея, она сама собой родилась?
- Меня в детстве родители называли Андреас Панрео. Но мысль стать Андреасом пришла ко мне, когда девушки начали называть меня именно так. Я им представлялся Андреасом, и они подхватывали это имя. Благодаря этому собственно имя Андреас и стало на слуху. Андреас — это бренд. В «Шамбале» я его начал строить, а после Jet Set обо мне уже говорили как о человеке перспективном, как талантливом и крепким промоутере, наверное.

C - Возвращаясь из сегодняшнего дня и опыта в то время, можете дать оценку тем профессиональные навыкам, которые сформировались у вас именно при работе над проектом Jet Set?
- Вы знаете, это все-таки небольшой клуб был, такой домашний. Все-таки Jet Set на фоне таких гигантов как «Зима» и First был маленьким. Но тем не менее мы забивали клуб битком, были аншлаги, была касса. А что еще нужно для бизнеса? Чтобы кто не говорил про меня, про мою деятельность… Цифры, все определяют, цифры! Любой индикатор успеха, индикатор работы — это цифры. И я верю только им.

C - То есть вы не сомневались, что будете востребованы после ухода?
- Естественно! Многие же знали, как много я работал, мне доверяли. Мне предложили заниматься клубом Penthouse, который тогда только открылся. Тот самый Penthouse, воскресший на месте Щукинской сцены. Он открылся не очень удачно, и нужно было свежее звено, человек, который смог бы завести туда людей и раскрутить это заведение. Но в Penthouse было скрыто очень много нюансов, это был первый и, может быть, последний клуб, устроенный шоу-бизнесом, который построен был на спонсорские деньги. То есть спонсорам продали рекламные пакеты еще до открытия клуба, продали, можно сказать, макет клуба. Продали виртуальный клуб, который еще не существовал. Получив спонсорские вливания, бюджет вначале раздербанили и все, что осталось, отправили на стройку. И получилось не то, что на картинке продано спонсорам, а немножко поскромнее — мол, ничего страшного, и так сойдет. Никто не хотел ни копейки своих денег вкладывать! То есть структура клуба была настолько запутанная, что не понятно было, кто клубом руководил, кто клубом занимался и кто был главный. И это все потом сказалось на работе. У клуба, например, не было своего оборудования. Зато была аренда звука, аренда света и т. д. Фактически, основной заработок клуба мы отдавали тем самым арендным структурам, которые нам сдавали свет, звук.

C - Чем вы занимались в Penthouse? Какова была ваша роль в этом проекте?
- Я подтянул туда очень много людей, и мы сделали очень красивое шоу, но клуб был сделан настолько просто, элементарно…. Все из дерева, ничего лишнего. В принципе, кому-то нравилось, люди ходили… В тот момент мы составили конкуренцию тем клубам, которые были уже большими, это был клуб «Осень», клуб First. А одна вечеринку, которую я сделал, просто сразила всех!

C - Что это за вечеринка? Похвастайтесь нам.
- Я придумал на ровном месте за неделю вечеринку с журналом Playboy, посвященную десятилетию журнала. И вот тогда наш клуб брали штурмом сотни, тысячи людей. Представьте зрелище: зима, все в дорогих шубах… Это был фурор! Мой личный фурор. Во всяком случае, мне так в тот момент говорили.

C - Если все так классно складывалось, почему вы ушли в First? Вы же совсем немного проработали в Penthouse.
- Там предложили нормальные условия. Слава богу, что эти условия были предложены вовремя, потому что я понимал, что еще чуть-чуть, и в клубе Penthouse закончатся деньги, закончится финансирование, все дышало на ладан. Но так получилось, что предложение было вовремя. А в Penthouse да…. Я проработал буквально несколько месяцев. Собственно, было три месяца, достаточно динамичных, ярких. И уже в апреле (не в середине года, а через три месяца!) я получил предложение от клуба First. Мы у First очень сильно крали субботу, у них была хорошая пятница. То есть меня пригласили заниматься субботами, в пятницу было хорошо, в субботу гораздо хуже. Посчитали что моя энергия, мои способности нужны. Так и получилось: с моим приходом субботы перегнали пятницы по экономическому эффекту. Возможно, аудитория была и не лучше в качестве, но деньги решали все.

C - First всегда был пафосным клубом. Зарплаты там тоже пафосные? Или руководство опять поскромничало?
- В First я стал зарабатывать приличные деньги именно за свою работу. То есть это первый клуб, в котором я зарабатывал приличные деньги по тем временам, которые я хотел получать. First стал тем местом, которое достаточно исправно, щедро, платило мне деньги за мою работу, давая понять, что ее ценят.

C - А Penthouse загнулся?
- Penthouse не проработал больше ни одного дня. Он закрылся, там проводили какие-то корпоративы. И в дальнейшем его забрал Горобий и сделал там деньги, легендарно.

C - Но и First стал не последним вашим местом работы. Что не устроило?
- Я проработал там чуть больше года, меня абсолютно все устраивало. Я реализовывал себя там, я делал там вечеринки свои, у меня был полный карт-бланш, никто не лез в мой карман. Были только не очень комфортные отношения с некоторыми коллегами внутри клуба, которые давно работали в заведении и приняли меня достаточно капризно. Завидовали, наверное. Вот такая история. Я купался, можно сказать, в признании. Меня уже воспринимали не просто как перспективного, талантливого промоутера, а уже как реализовавшуюся структуру, фигуру. Я уже понимал свою ценность, я зарабатывал приличные деньги, появилась машина.

C - Какая у Вас первая машина была?
- Скромная, Ford. Но мне не нужна была хорошая престижная машина, а нужна была та, на которой можно перемещаться по Москве. И возить свои приглашения, которые я сам лично везде раздавал. Собственно, в First все было хорошо, но потом начались какие-то ошибки.

C - Ваши личные?
- Нет, скорее ошибки развития клуба. Зачем-то мы решили открыть клуб на Плющихе, First переехал. Это была наша самая большая ошибка, потому что старый First был абсолютно долговечный проект. А тут у меня произошло знакомство с людьми, которые сняли помещение на фабрике «Красный Октябрь». Они предложили совместный проект. Уже в ранге не просто приглашенного промоутера, а в ранге совладельца, акционера.

C - То есть они готовы были вкладывать деньги, а предлагали некое акционирование, а с вас соответственно идеи и предложения реализации?
- Вначале было все так. К сожалению, потом все пошло по-другому, они тоже были не готовы вкладывать целиком все деньги. И мы начали искать партнера, я сделал проект под названием Queen, эскизы проекта. И мы предлагали разным бизнесменам, и владельцу кампании «Сибирь» и многим, многим, многим.

C - Что это был за проект?
- Это был проект клуба Queen, в котором мы сейчас с вами сидим (интервью проходит в клубе Rай, — прим. авт.), тогда он назывался Queen. К сожалению, оказалась большая проблема найти инвестора, который вложил бы основные деньги.

C - Это было в середине 2007 года? Еще до кризиса?
- В 2006-м. С апреля 2006 года я увлекся этим проектом, работая еще в First, но уже понимая, что там я ненадолго. И мы нашли инвесторов. Кстати, многие готовы были вложить деньги в клубный проект, многим казалось, что это достаточно эпично. А те, кто тогда не вложился, сейчас, я знаю, жалеют, потому что сейчас это уже продукт реализованный.

C - Так, а с Queen-то что произошло, где он сейчас?
- Сгорел. Так получилось, что когда стройка шла уже полным ходом, у нас случился пожар, и клуба Queen не стало. Сгорел целиком клуб.

C - Уже много было вложено?
- Было вложено процентов пятьдесят запланированного бюджета. Для нас это был, конечно, шок, клуб-то был не застрахован. А деньги, которые нам дали, были выданы всем в кредит. Очень тяжелая ситуация была эмоционально. И мы должны были согласиться с тем, что мы в убытке, и теперь мы должны были сделать какой-то шаг, собраться и открыть все-таки заведение. Естественно о клубе Queen речи уже не могло быть — плохое название оказалось, с душком, с запахом дыма. От клуба остались только одни стены боковые, потолок обвалился, мы увидели просто пустырь.

C - Это было летом?
- Это было ровно первого мая. Первомайский пожар. Мы считали, что это был поджог, потому что я уже в тот момент заявил, что мы обираемся открыть супер-клуб. Амбициозные были, большие планы. Но я тогда сказал в одном из интервью: мы восстановимся, как птица Феникс, мы восстанем из пепла. В принципе пожар сыграл две роли в нашем деле: во-первых, нас очень сильно объединил внутри как партнеров, объединил одной целью. Во-вторых, у нас появилось гораздо больше пространства для реализации, то есть мы получили практически пустырь ровный и больше возможностей для творчества. К сожалению, бюджет проекта сразу вырос в разы, соответственно, ответственность и нагрузка тоже выросла в те самые разы. Деньги, которые я заработал в First уже, к сожалению, я пропил, проел.

C - Вы говорили, что пятьдесят процентов бюджета первоначального осталось, а проект в денежном варианте вырос?
- Человек давал сто процентов денег.

C - Снова?
- Да, он давал деньги снова. И так получилось, что стоимость проекта выросла в разы, я не буду говорить о конкретных суммах, но сумма значительная. Пожар очень сильно подорвал наши планы. Во-первых, мы потеряли деньги, а во-вторых, потеряли время, то есть нас откинуло сразу на год назад. А мы планировали открыться уже летом, мы хотели провести девятнадцатого мая мой день рождения. А в июне уже организовать официальное открытие. Кроме того, этот пожар и для меня лично, как для промоутера, был очень некстати. Я перестал заниматься своим делом. А в Москве все же быстро забывается, нужно все время находится в центре движения, проявлять активность. Не просто тусоваться с людьми, а проявлять активность, чтобы не выпасть из жизненного цикла. Для меня именно это было самым страшным — выпасть из жизненного цикла. А я оказался в простое после First. Но мы со всеми трудностями в итоге справились и придумали новое название — «Rай».

C - А почему Rай?
- Здесь много составляющих. Во-первых, мы хотели восстать из пепла, будто птица Феникс, а Феникс — райская птица. Вторая ассоциативная цепочка длиннее. Я очень люблю творчество группы Queen, и когда Фреди Меркьюри покинул наш мир, они выпустили альбом, который назывался «Made in Heaven»- «Сделано на Небесах». В-третьих, легенда гласит, что клуб находится на территории так называемого Золотого Острова, где самые высокие цены на недвижимость, это, собственно, определенный «рай» в сфере недвижимости. Все эти нюансы привели нас к тому, что название должно крутиться вокруг названий «рай», «paradise», «heaven», «elisium». В итоге выбрали то, что вы знаете.

C - Расскажите о том, как и когда состоялось открытие Rая?
- Это было в конце декабря 2007. Мы заявили о Таркане, но он сорвался. Это могло подпортить нам репутацию. Поэтому мы придумали хитрый ход: сделали бесплатным бар. Все слышали о нашей громкой, громкой, громкой стройке, всем было интересно, что же это будет. На открытие приехало пол-Москвы, пробка стояла до Кремля. Никто не заметил отсутствие Таркана — все напились.

C - Это было тестовое открытие, да?
- Да, да, да. Официально мы только в феврале открылись. Там было много всяких сложностей. Предполагалось, что свадьба Кости Крюкова будет праздноваться у нас в клубе, и она же станет официальным открытием. Мы решили растянуть его на три дня, и это была совершеннейшая глупость. Как бы там ни было, но 22 февраля 2007 года вся Москва была в Rаю. Там, конечно, еще очень много было недоделок… По-хорошему, нам бы после первого дня нужно было проанализировать все промахи, но этим некогда было заняться — открытие-то шло три дня! А Москва не успела еще переварить это событие, поэтому второй и третий день были провальными с точки зрения посещений. Я сделал вывод: правильней всего в клубном бизнесе открывать заведение одним днем. Чтобы была возможность оценить, что людям понравилось, что-то пересмотреть, что-то даже кардинально исправить. Но в итоге через полгода мы его отбили. Хотя планировали на это первый год.

C - А какой для Вас лично был итог первого года работы в проекте Rай?
- В этот год я понял, что я уже совладелец бизнеса, то есть я перешел на новый уровень.

C - Два года исполнилось, какие результаты были у Rая?
- Второй год был еще более успешный, чем первый. Несмотря на это финансово он был сложнее. Все меньше стали праздновать дни рождения. В принципе, это было все в пределах нормы. В первый год мы были новым местом, и все модные люди, которые в теме, хотели отпраздновать день рождения именно в Rаю. А потом этот ажиотаж пошел на убыль. Второй год стал для нас проверкой на прочность. Но именно за этот год мы стали не просто московским, а российским и даже европейским брендом. Мы стали делать выездные мероприятия — и в Турцию, и на Чемпионат по футболу в Австрию. У нас был первый опыт открытия филиала, как раз во время Чемпионата по футболу в Ингоде. Потом мы делали выездную вечеринку в Монако.

C - Но ведь к этому времени уже назрел мировой финансовый кризис?
- Да. Во второй год мы это уже реально почувствовали, и несколько корпоративов отменилось уже из-за кризиса. И конечно январь, февраль стали достаточно большой проверкой на прочность.

C - Но вы все-таки были в плюсе?
- Клуб был, я бы сказал, все-таки в районе нуля. Абсолютно невыгодным стало привозить каких-то знаменитостей, да и пропали корпоративы. Главное, что в тот год мы не утонули.

C - А третий год? Каким он стал для Rая?
- Клуб у нас разросся, у нас появилось очень много новых пространств, опций. И мы, несмотря на тяжелый год, открыли два филиала, мы открыли в Одессе свой филиал. Он не стрельнул, говоря с точки зрения финансов, но забронировал себе место. То есть в 2009 году у нас произошла, можно сказать, интеграция регионов.

C - А второй филиал где открыли?
- А второй филиал в Кемере. Сейчас готовится открытие проекта в Саратове.

C - Как вы можете оценить нынешнее положение Rая?
- Я думаю, что на данный момент мы являемся среди клубов России узнаваемым брендом. Да, может быть, мы не собираем все сливки московской богемы и истеблишмента. Но к нам ходят люди, у нас клуб переполнен порой.

C - А что сейчас вообще происходит в московской клубной индустрии?
- Сейчас все пересматривают вопросы ценообразования. Сейчас никто уже не готов выложить за стол 80 тысяч долларов, как это было пару лет назад. Сейчас все стало скромнее и реальнее.

C - А вы пересмотрели политику цен? Сколько сейчас стоит забронировать столик в Rаю?
- Конечно, а цены вернулись в те цены, которые были, когда клуб открывался. От пятидесяти тысяч рублей до двухсот тысяч рублей теперь стоит заказ хорошего столика.

C - Что с Rаем дальше будет? Какие планы?
- С одной стороны у нас появляются региональные проекты, которым нужно московское ядро, главный штаб. И, естественно, ни о каком закрытии Rая речи нет, здесь много вариантов может быть. Может появиться место, площадка планируется, на которую переедет само название — Rай. Может, останется Rай на прежних площадках, просто пригласим какую-то команду заниматься этим клубом. Но факт что это ассоциируется именно со мной в первую очередь, поэтому, ни о каком закрытии Rая нет речи. Просто возможно какие-то перемены будут, либо это перемены в одну сторону, либо в другую сторону. Но мы понимаем что мы уже стали немножко таким показателем, наверное, долговечности клубов. То есть можно посмотреть, таких клубов всего один, два, три, которые долговечны: Фабрик, Опера. Чего мы только уже не показали в Rаю, но я надеюсь, что все будет хорошо. У нас появилось много верных поклонников, которые ходят только к нам, верных гостей, которые считают уже себя семьей Рая. И это тоже хорошо, то есть за три года, которые мы проработали, у нас появилась действительно очень большая армия преданных людей и, соответственно, они составляют основной костяк клуба.

C - И напоследок про свое, про личное. У вас же свой ресторан есть?
- Это личный мой проект, да. Я считаю, что это для меня новый опыт, я много нового узнал. Ресторан работает, не скажу, что супер-успешно, но своя клиентура имеется. Не скажу, что супер-прибыли с него, но хотя бы себя окупает. Это уже хорошо!

C - К тому же вы холостяк…
- Да, я сейчас в свободном полете. В принципе, у меня даже есть в планах жениться в этом году. Хотя в прошлом не очень веселая история на личном фронте у меня произошла… Сейчас я встречаюсь с разными девушками, но вот одной-единственной нет.

C - А хочется?
- Наверное, да.